«Everest? No problem!» - надпись на моей футболке

Так уж случилось, что я поехала в Непал без особого энтузиазма: уставшей после месяца, проведенного в лесах и болотах Западной Сибири, оставив неожиданно пришедшую за день до отъезда любовь… И если еще два месяца назад я четко представляла себе цель путешествия – взойти вместе со своим другом на Покалде, пятитысячник под Эверестом, и страстно желала этого, то сейчас … Зачем я еду в Гималаи, если не хочу лезть на гору? Просто больше не вижу в этом смысла! И если я еду в эту далекую страну не за альпинистскими рекордами, то для чего ведет меня туда судьба?
Дорога к Эвересту
И вот уже маленький самолетик Yeti Airlines выпрыгнул из облаков и приземлился на примостившемся на склоне ущелья аэродроме Луклы. По тропе, ведущей большей частью под уклон, шлось весело и легко: впереди ждали чудеса, хотелось побыстрее увидеть Эверест. Радовали глаз проплывающие мимо пейзажи, немного действовали на нервы китайские туристы, в большом количестве путающиеся под ногами. В деревушке, где мы решили заночевать, милая хозяйка предложила на выбор комнату с видом на горы, но менее удобную, и комнату с видом на поселок. Конечно же, с видом на горы!
На следующее утро мой друг долго язвил в адрес буржуев, путешествующих с сервизами – портеры накрывали им завтрак на поляне перед рекой. Вначале дорога не казалась особенно тяжелой, но после третьего моста начался крутой подъем. Жара и тяжелый рюкзак не способствовали резвому шагу, как и многочисленные вежливые туристы, каждый из которых тебе улыбался и говорил «Hello!» - приходилось отвечать и сбивать дыхание. После n-ного «Hello» я сделала зверскую физиономию и притворилась глухонемой. Шло время, шли толпы туристов с фотоаппаратами и портеров с корзинами, ползли мы, герои, а Намче-Базар как-то не приближался. Стало тоскливо. Но все когда-нибудь случается: вот и мы, заплатив за вход в национальный парк, торжественно ступили (вползли) на улицы Намче. Как узнали уже на обратном пути – после наступления темноты в Намче начинает действовать комендантский час, и, говорят, стреляют по людям с фонариками без предупреждения. Но поскольку бесцельные шатания в темноте нас не прельщали, то и все комендантские часы прошли как-то мимо. Также, говорят, надо было зарегистрироваться в полицейском участке, но искать его не хотелось, и мы эту формальность проигнорировали – думаю, что и правильно сделали.
После дня, отведенного на акклиматизацию, снова двинулись в путь. С самого утра самочувствие меня не радовало, но надеялась, что разойдусь. Вскоре за очередным поворотом тропа неожиданно вывела на уступ, откуда мы впервые увидели вершину мира. Конечно же, сфотографировались на память и пошли дальше. До речки, пока тропа шла под уклон, все было еще не так плохо, хотя как-то печалило, что меня постоянно обгоняют бойкие американские старушки. В чем же дело? Я же «strong Russian women with big bag», как отметила одна из этих бабушек! Мой друг несся где-то далеко впереди, периодически меня поджидая.
Тут и произошла роковая ошибка. Внимание всем одиноким путникам! Когда после моста начинается подъем, то не ходите по тропе, ведущей прямо, а иногда поднимайте голову и будет видно, что основная тропа поворачивает влево и наверх! Я же как брела прямо в глубокой медитации на тему «какого черта я здесь делаю?», так и двинулась дальше. Спустя час я вышла из транса и заметила, что на тропе мне не попадается не только «этот лось» - мой приятель, но вообще никто! Да и ячий помет подозрительно отсутствует. Может, дальше идут только совсем отчаянные, потому и нет никого? Решила остановиться и подождать событий. Мне повезло – мимо проходил не то абориген, не то японец. С криком «Help me!» я сунула ему под нос паспорт моего приятеля – мол, не видали ли где этого человека? А у того вид довольно колоритный: а ля Райнхольд Месснер - бородатый и лохматый. Но не видал, говорит, да и вообще людей не видал, и тропа эта не в Тьянгбоче ведет, а на электростанцию. После еще получаса сомнений и тщательного изучения карты (ну нет тут развилки!) я приняла решение вернуться к реке и там заночевать – сил никаких нет, а «этот лось» может делать что хочет!
Но именно на той самой роковой развилке я встретила знакомых ребят, которые уговорили меня подниматься дальше в Тьянгбоче. По пути тропа еще несколько раз разветвлялась, но, наученная горьким опытом, я присматривалась к аборигенам: куда они, туда и я. Поначалу я еще приставала ко всем встречным с фотографией моего друга, но вскоре перестала – никто его не видел!
Прошло еще несколько часов. Отчаянно хотелось пить, а подъема было еще метров 200-300. Раньше это казалось чепухой, а сейчас в ужас приводила любая кочка. Мы с такой же помирающей попутчицей окончательно рухнули на тропе. Черт! Уже и вниз не спустишься и вверх не подняться, «этот лось»  неизвестно где потерялся… Мимо проходили портеры и туристы, но до двух замученных теток никому не было дела. Мы загрустили…
И тут появился Он! Как в кино: молодой, красивый! Еще издалека Он воскликнул: «Hello! How are you?». «Ну, погоди, вежливый американец!» - подумала я и рассказала ему, как нам плохо. И, о чудо, он остановился, отпоил нас кока-колой, взвалил на себя 25-килограммовый рюкзак подружки и пообещал мне: «I’ll be back!». Ну, чистый Шварценеггер! И я нашла в себе последние силы, шатаясь преодолела последние метры и дошла до Тьянгбоче, где повстречалась с моим потерянным другом.
В тот день я впервые приблизилась к опасной грани… Помню, что лежала в комнате одна и не могла ни пошевелиться, ни произнести ни слова, да и не хотела этого, хоть и чувствовала, как постепенно «отлетаю» куда-то. И не было сил зацепиться за этот мир ни чувством, ни мыслью – ничто не держало… ничто, кроме смутного воспоминания об оставшейся в далеком Питере любви. Как же я тогда была счастлива! Это то меня и «вытянуло» - вернулись способность и желание двигаться. Когда той ночью я вышла во двор, то не видела ничего кроме мириадов ярких звезд. Не видела ни светившихся в ночи ледяных стен близких семитысячников, ни монастыря – только Млечный Путь, который в тот момент был мне ближе Земли. Какая то часть моей души все еще оставалась там, за чертой, среди звезд…
Я полюбила Тьянгбоче, не смотря на толпы туристов и разборки с монахом на тему: «мы не будем платить вам 500 рупий, а будем платить только 100, так как обязуемся в дальнейшем питаться в вашей столовой, а не сами по себе». Монастырь расположен среди рододендровых лесов, с ветвей которых свисают седые бороды лишайников, а вокруг вздымаются на невообразимую высоту Эверест, Лхоцзе, Ама-Даблам, Кантега! В этот день мы получили благословение Ламы и посетили какую-то религиозную церемонию (я в них не сильна). Ничего подобного ни ранее, ни позже - в других монастырях, не встречала. Каждый раз, когда раздавался нестройный хор огромных труб и барабанов, пробирала дрожь, и приходило ощущение соприкосновения с чем-то древним и вечным, как горы вокруг…
На шестой день жизнь вроде бы снова наладилась, и мы тронулись дальше. Была прекрасная погода, хорошее самочувствие, легкий некрутой подъем, тропу обрамляли заросли рододендронов с живописными нагромождениями священных камней. После моста над бурной рекой и красивого водопада лес кончился, дальше простирались лишь альпийские луга с редкими можжевельниками и барбарисом. Мой друг в тот день бегал особенно резво то вперед, то назад, помогая мне тащить рюкзак, чем произвел неизгладимое впечатление на тибетцев. Они восхитились и сказали: «О-о-о!!!! Вы из Америки?», «Да нет, из России», «О-о-о!!! А Россия – это в Америке?». За перевалом открылся изумительный вид на долину, ведущую к Эвересту. Рыжая трава лугов с красными пятнами кустарника, синее небо, а впереди наполовину спрятанная облаками неведомая горная страна: черные скалы и льды. Я подумала, что так должна предстать перед путником таинственная Шамбала. Еще минута и сказочное видение скрылось в облаках. Было немного жутко: казалось, что мы подошли совсем рядом к тайне, соприкоснувшись с которой уже не найти пути обратно. Скрытая страна манила к себе загадками мироздание, но и ценой за их открытие могла стать жизнь… В общем, я была настроена в тот день на мистический лад и вечером полезла на ближайшие скалы дабы познать смысл жизни. Смысл жизни не познала, зато замерзла как собака.
А на следующее утро снова проснулась совершенно больной и без сил. Не смотря на хорошую погоду и почти неощутимый подъем, перед каждым шагом приходилось собираться с духом. Больше всего доставала ничем не перебиваемая головная боль. Отчаянно хотелось «домой к маме», или хотя бы обратно в лоджию. Еле доползли до очередного ущелья, на другой стороне которого виднелись долгожданные строения. Но есть ли там лоджии? Предстоял спуск и подъем, после которых повернуть назад уже не будет сил, а дойти в тот же день до следующей деревушки мы тем более не сможем. Я понимала, что мой друг рвется вперед к Эвересту, что должна собрать последние силы и волю в кулак и дать ему шанс увидеть то, о чем он мечтал. Но чувствовала, что мои шансы выжить после этого невелики… Конечно, я стала уговаривать его идти дальше одному, а я, мол, тебя тут, в Фериче, подожду. И конечно же он, настоящий друг, даже не захотел меня слушать! Только сфотографировал напоследок горы под ослепительно синим небом и повернул назад… Я еще попробовала сделать над собой усилие и пройти еще немного вверх, но почувствовала, что все, не могу… Мы вернулись в Фериче. Набежали облака, скрыв так и не пройденную тропу к Эвересту.
Обратно я ползла все так же еле-еле. Теперь, когда уже все было решено, и в мечтах все реальнее проступал образ отеля в Катманду, казалось бы ничто не мешало напоследок насладиться красотой Гималаев, но… Мне была даже неприятна эта красота: острые пики и скалы, глубокие ущелья. Горы давили, я чувствовала их недоброжелательность. Только в рододендровом лесу полегчало – есть что-то необыкновенно светлое в этом месте!
В монастыре мы оставили вещи, которые было не жалко бросить, включая мой древний, малиновый в горошек коврик, к которому я испытывала самые нежные чувства. Потом мой друг переложил в свой рюкзак все, что смогло влезть, а что не смогло, то сверху привязал. Но, не смотря на это, я снова норовила прилечь где попало и дальше не ходить. Уже к вечеру, когда до Намче оставалось рукой подать, все вокруг вдруг заволокло густым туманом. Почудилось, что я нахожусь уже не в нашем мире – вокруг только серая мгла, сквозь которую неясно просвечивают силуэты редких корявых деревьев и скалы. И никого – жуть!
После Намче-Базара идти вниз было уже легко и весело. Навстречу пыхтели те, у кого еще все впереди, и мой друг с удовольствием с каждым из них вежливо здоровался. Поскольку наверху я подхватила жуткий насморк, то раз в полчаса делала перерыв на стирку носовых платков и всего, что могло их заменить. А так как сушить эти платки, полотенца и прочие мелкие предметы одежды можно было только на ходу, то я соорудила импровизированную сушилку из рюкзака, радуя проходящих мимо туристов и приводя в смущение моего спутника. Перед Луклой остановились в той же лоджии. Хозяйка снова предложила нам комнату с видом на горы. Ну их к лешему! Все равно какой вид, лишь бы выспаться!
Несколько часов провели в аэропорту Луклы в ожидании нашего рейса. И вот уже последний взгляд на горы из иллюминатора самолетика, еще миг – и снежные вершины скрылись за облаками, быть может, навсегда…
Катманду
Вечером того же дня мы съездили в Сваямбунатх. Люди! Когда вы будете в Катманду, то не стоит ходить туда днем, когда там толпы торговцев и туристов – сделайте это после захода солнца, не пожалеете! Крутая лестница ведет наверх: в темноте, среди густой листвы неизвестных южных деревьев проступают очертания древних изваяний. Неожиданно на уступе открывается вид на лежащий далеко внизу, залитый ночными огнями Катманду, а над головой звездное небо и огромная полная луна! На вершине холма стоит большая ступа и индуистские храмы. Уже после возвращения я узнала еще одно название Сваямбунатха - Храм Белого Лотоса. Красиво, не правда ли? Древние легенды говорят о том, что человек, взошедший в храм Сваямбунатх и обошедший ступу, очищается от всех прежних грехов и получает благословение от Духовных Сил на благостные деяния.
Еще позже встретились с группой героических восходителей на Мера-пик. Особенно радовал Слава, самозабвенно выдавливающий из поющей непальской плошки заунывные звуки. К несчастью большинства Славино увлечение разделила еще группа товарищей. Ломило зубы. Жизнь была прекрасна!!!
Читван
Вначале был шок, когда мы сморенные жарой и долгой дорогой вылезли из автобуса на растерзание толпе гидов. Мое обычное «I don’t speak English, I speak only Russian» не спасло, как и последовавшее вслед за этим «Shut up!». Они расталкивали друг друга, тыкали мне в нос визитками и отчаянно галдели. Желая лишь одного – убраться поскорее оттуда, мы сели в первую попавшуюся машину с гидом, который говорил по-английски еще меньше, чем я. Потом все конечно же наладилось – нас нашли, отвезли в оплаченную заранее гостиницу и напоили вкусным соком. Гостиница представляла собой несколько бунгало среди пальм и цветов. Это теперь я понимаю, что все было очень скромно, а тогда показалось, что мы попали в тропический рай.
Вообще в Читване мне все безумно понравилось: и прогулка на лодке, и веселое купание слонов. Были и приколы: когда мы удирали в джунглях от носорога, причем гиды в забеге лидировали, и когда я вовремя не заметила присосавшуюся пиявку (их там очень много!) и долго пугала людей окровавленной ногой. Позже нам объяснили, что встреча с большим носорогом была большой удачей. К сожалению, из-за языкового барьера я не совсем поняла про удачу: речь шла о редкой встрече с животным или о том, что нам удалось убежать? Прогулку верхом на слонах я сначала расценила как хорошую шутку аборигенов над белыми туристами – рысь у этого животного плавностью не отличается, но потом привыкла, да и по джунглям слон передвигался медленнее, чем по дороге.
Из-за большой влажности над джунглями постоянно висит дымка, поэтому и краски там все мягкие, нежные. Утром солнце поднимается из розового тумана, а вечером скрывается в таком же золотом. Чуть позже появляется оранжевая луна, а звезд почти не видно. Ночи в Читване наполнены стрекотом цикад и одуряющим ароматом цветов. Рай!
Покхара
Большей частью мы бездельничали на озере. Загорали в лодке среди зарослей риса и каких-то сиреневых цветов, купались у дальнего крутого берега, украшенного густой тропической растительностью. Вода прозрачная, теплая, ты плывешь, а прямо перед тобою парят в небе снежные вершины Аннапурн!
В один из дней мы встречали рассвет на местном кругозоре.  В вышине постепенно исчезали звезды, светлела полоска неба на востоке, и вот уже самые высокие пики вспыхнули алым огнем, который стремительно опускался ниже, выхватывая из небытия горы, заливая их светом. Над миром взошло солнце. Это воспринимается как чудо, редкое зрелище. Но ведь это и есть чудо, просто мы к нему привыкли и перестали замечать, как и многие другие чудеса в нашей жизни, а ведь они рядом!
Обратная дорога в Катманду занимает семь часов – автобус не спеша ползет по узкому серпентину над пропастью при этом постоянно обгоняя еще более медленные грузовики. Меня вообще поражали непальские водители, не признающие никаких правил, зато прекрасно понимающие друг друга посредством махания рукой в окне.
Возвращение
В Катманду мне очень нравилось вечерами сидеть на открытой террасе ресторанчика, слушая музыку и звуки города или гулять по узким улицам Тамеля, заходя во все магазины подряд уже просто из спортивного интереса. Нравились древние храмы и высоченные деревья рядом с королевским дворцом. Это были последние дни в стране, которая «запала мне в душу». По-прежнему отчаянно хотелось в Питер, но где-то на краю сознания уже родилась мысль о возвращении в Непал…
Снова посетили Сваямбунатх. Опять были огни Катманду в долине и огни звезд над головой. Вокруг ступы наматывали бесконечные круги монахи с четками. Незаметно для себя я начала делать то же самое: сначала мне очень хотелось рассмотреть подсвеченные разными цветами изображения Будд, а обходить ступу можно только по часовой стрелке. Переходишь от «алого» Будды к «зеленому», потом к «белому», и тут вспоминаешь, что «алый» был особенно красив, и опять совершаешь круг, касаясь по пути молитвенных барабанов. Пришла в голову мысль, что мы так и по жизни ходим кругами, а нужно перейти выше, на следующий уровень и дальше, пока не доберешься до вершины. Но что это значит и как это сделать, если даже земные горы даются ой как не просто, то что говорить о вершинах духовных?
И вот уже самолет делает прощальный круг над вечерним Катманду. Ночь в Дели в какой-то аэропортовой ночлежке с москитами – никто не спал, но все страдали молча, боясь разбудить соседей. В аэропорту встретили приятеля, купили виски и в пять утра начали выпивать.
Ашхабад. Великий Сапармурат Туркмен-баши мудро взирает отовсюду, даже с бутылок коньяка в Duty Free.
Москва. Очередь на паспортном контроле, серое пасмурное небо и хмурые лица прохожих. Несемся на Ленинградский вокзал, где оставшиеся полчаса перетряхиваем рюкзаки, пытаясь разобраться где чьи вещи – здесь нам с моим другом предстоит расстаться. Первую половину пути провожу в вагоне-ресторане, пьянствуя с соседом по вагону. Он грустит по случаю командировки, я радуюсь возвращению. Другую половину пути провожу в тамбуре, страдая от тошноты и головной боли.  Вот я и дома!
Прошло полгода. Столько всего переменилось за это время! Были и радости и горести, были другие страны. Как-то быстро и незаметно завяла та самая любовь. Но какая-то радость, поселившаяся в душе еще в Непале, делает мир вокруг ярким и разноцветным - я не вижу серого цвета, как раньше. По-другому объяснить не смогу. И осталось чувство, что однажды я вернусь в Непал. Вернусь, чтобы пройти не пройденный путь, подняться к сияющим вершинам. В мечтах я возвращаюсь туда весной, когда цветут рододендроны. Я прихожу на поляну в лесу у Тьянгбоче, алые лепестки иногда тихо падают на землю, вокруг белые горы, а над головой чистое небо… Кто знает?